Марселю хотелось верить, что наёмники жреца тупы в достаточной степени, чтобы принять их нелепый маскарад за чистую монету. Люди, единственная жизненная цель которых состоит в кромсании плоти, едва ли смогут так сразу перестроиться и стать прекрасными театралами. Впрочем, на этот счёт ему совершенно точно не стоило беспокоиться – наёмники оказались либо слишком безразличны, либо слишком бестолковы, чтобы представлять реальную угрозу.
Пока внизу продолжался винно-литургический спектакль в лучших традициях дядюшки Шео и Сангвина, Габриэля с Марселем ожидала самая важная часть работы – спасение Иды из цепких лап церкви. И спасать её было от чего. Как, в общем, и ожидалось, Иллектиус за благочестивой наружностью искусно скрывал своё уродливое гнилое нутро. Исцеление от вампиризма с помощью пыток? Смешная шутка. На самом деле единственное, в чём старикашка был заинтересован, так это удовлетворение своей животной природы, жаждущей насилия над теми, кто противостоять этому насилию неспособен. Насилия тем более бессмысленного, что оно не приносило
никакой реальной пользы. Всё верно. Лечебница не более, чем просто оправдание. Поэтому Марс и бровью не повёл, когда Габриэль принялся жестоко разделываться со жрецом, превращая половину его тела в груду кровоточащих угольков. Ханжеское лицемерие заслуживает соответствующего воздаяния. Можно сказать, весьма удачно, что они сюда попали – пусть Иллектиус на своей шкуре почувствует, каково быть сыном ночи, отвергнутым своим божеством.
В этом есть мрачная ирония.
Своего рода.
Кроме того…
Марсу было попросту некогда наслаждаться садистскими сценками.
Наёмник, закованный в изящный серебристый доспех – и, пожалуй, чрезмерно ловкий для очередного амбала, найденного в деревенской таверне – набросился на полуэльфа так, будто от этого зависела судьба почившего Императора. Марсель выхватил меч, скрестив его с тяжёлым двуручником «паладина». Блеснули искры. О да,
вот оно! Ощущение настоящего сражения, такое долгожданное. Решив немного повременить с грязными трюками на тот случай, если дело внезапно станет совсем скверным, Марсель обратился в настоящий вихрь, и комнату наполнили звуки пугающего и страстного, восхитительного танца – танца клинков и стали, чем-то напоминающего любовь.
— Ну что же ты? Давай, вальс идёт полным ходом, — весело дразнил он наёмника, подманивая его свободной рукой, — мы же только начали. Представь, что тебя пригласил на бал герцог, предлагая сделать пару кругов вокруг дворцового фонтана. Разве разумно заставлять его ждать?
Магия, заложенная в меч Марселя, постепенно приносила впечатляющий эффект. Стиль битвы противника становился всё более хаотичным и беспорядочным, наёмник рычал от бешенства, впадая в исступление, снова и снова пытаясь взять штурмом неприступную крепость, которой стал полуэльф. Демонстративно держа одну руку за спиной, он хладнокровно уклонялся от кошмарно тяжёлых ударов, способных превратить в фарш бронированного орка, а другие элегантно отводил в сторону. Визг металла напоминал ему старые добрые деньки, и никакая разодетая певичка не смогла бы подарить Марсу большего наслаждения своим голосом. Но время шло, немного поразвлеклись – а теперь пора заняться делом. К тому же будет...
неприятно, если наёмник, уже совершенно разъярённый, неожиданно накинется на собственного хозяина, разрубив его пополам раньше, чем тот окончательно примет благословение тьмы, подаренное ему Габриэлем. Марс сделал элегантный шаг в сторону, совсем незаметный, но подаривший исключительное преимущество. Его ледяные голубые глаза блеснули мрачным торжеством, когда клинки сошлись в последний раз под неестественным углом. Рука наёмника дрогнула, и двуручник с жалобным звоном отлетел… прямо в окно. И как же повезло, что на нём была плотно установлена железная решётка – спасибо, ваше преосвященство. Стекло треснуло и разбилось, но гарда оружия застряла в прутьях, так что в итоге наружу выглядывала лишь часть лезвия и, собственно говоря, само острие.
Безусловно, вылети громадный двуручный меч из окна прямо на городскую улицу, то вся стража района слетелась бы сюда, как мотыльки на свет свечи – чтобы узнать, какого скампа происходит на верхнем этаже одного из богатейших поместий Эльфийских садов.
Это было… крайне близко и опасно.
Наёмник несколько секунд ошалело пялился на окно, на меч, на расстояние, отделяющее его от клинка – потом снова на окно, на меч, и повторил процедуру ещё пару раз. Сообразив, что основное средство нападения потеряно навсегда, он хотел было схватиться за кинжал, чтобы продолжить битву, но Марс мгновенно напустил на парня чары успокоения и рабской покорности – одну за другой.
Волшебное облако, мерцающее зелёными красками Великого леса, окутало наёмника с головой, глубоко проникая в его сознание.
— На колени, — приказал Марс, указывая вниз.
А потом снял с него шлем.
Лицо, скрывавшееся за этим простым элементом защиты, оказалось неожиданно симпатичным. Гладкая молодая кожа, немного смуглая, светлые глаза, смотревшие с непоколебимой верностью – следствие магии разума. Ему было не больше двадцати трёх лет.
Марс зловеще улыбнулся, укладывая меч в ножны.
Драгоценный камень, встроенный в навершие, мистически блеснул.
— А теперь слушай приказ. За во-о-он той дверью нас ждёт девушка. Она – твоя родная сестра, которую ты страстно любишь. Недавно вас разлучили, и всё это время ты провёл в поисках. Несколько месяцев назад её похитила шайка разбойников. Их атаман, — Марс посмотрел на Иллектиуса, — более не представляет угрозы. Но за время, проведённое в плену, бандиты немало попользовались ей. И… и чудовищно жестоко относились, — полуэльф скорбно покачал головой, — морили голодом, подвешивали, истязали… Атаман, конечно, особенно в этом отличился, — Марсель Энке даже проронил слезу – настолько тесно он проникся собственными словами, — но теперь она свободна. Как ты, естественно, помнишь, у твоей дорогой сестрёнки странные вкусы, против которых ваша семья совершенно ничего не имела. Единственное, что может утолить её голод – это тёплая, свежая кровь родного брата, — Марс серьёзно посмотрел прямо в светлые глаза наёмника, — она очень истерзана, истощена и скоро умрёт, если ты чуть-чуть не пожертвуешь собой во имя вашей любви. Помнишь? В детстве вы делали
это бесчисленное количество раз, и вам нравилось. Конечно же, ведь подобное невозможно забыть, — мягким, отеческим тоном заметил Марс, — а теперь давай, иди с нами. Она ждёт тебя.
Вне всяких сомнений, Ида Готвальд томилась в одной из запертых комнат на третьем этаже. К счастью, ключ с лёгкостью удалось отыскать в подпалённом балахоне Иллектиуса – благо дырок в нём теперь было больше, чем в сыре. И вот, последняя дверь была открыта...
Но нет. Перед парочкой предстала вовсе не безумная бестия с растрёпанными волосами и длиннющими когтями, и даже не усохший остов оголодавшего вампира. Нет, Ида Готвальд выглядела так, как выглядел бы Лоренцо, будь тот женщиной. Чёрные, аккуратно уложенные волосы, новенькое, с иголочки бархатное платье и грация в каждом – без исключения – движении, при том, что движениями этими было исключительно поднесение чашки ко рту и опускание её обратно на стол. Имперка смерила «спасителей» взглядом, однако не оторвалась от своего, вне всяких сомнений, важного занятия. Когда же её чаепитие в кругу себя любимой было окончено, девушка встала, демонстративно уронила кружку на пол и направилась к выходу.
— У Иллектиуса хороший вкус, если дело касается чая, но ужасный, если дело касается его самого, не правда ли? — улыбнулась вампирша «товарищу по несчастью», — так вы из Братства, или по личной инициативе? В любом случае, могли бы и побыстрее.
Тема закрыта
