[SnowK]

Дело Чести

 

 

Натаниэль Мерсес был человеком известным и уважаемым – но, если говорить откровенно, люди его не столь уважали, сколь боялись и в тайне ненавидели. Будучи старшим инспектором Легиона, он отвечал за то, чтобы этот самый Легион держал марку – так же, как и он сам. К его манерам и внешнему виду невозможно было придраться – чёрные прилизанные волосы с легкой проседью, жиденькие, но грациозные усики, идеальная осанка – словом, в присутствии этого джентльмена просто невозможно было не быть джентльменом самому. Все офицеры старались соответствовать  установленным им для себя же самого высоким стандартам. К его приезду все клинки должны были быть наточены, доспехи начищены, а полы надраены. Проблема заключалась в том, что практически невозможно было предугадать, какой форт станет целью его следующего визита – и потому, порядок приходилось поддерживать всегда. Именно благодаря инспектору Мерсесу детище Тайбера Септима продолжало служить гарантом мира и порядка, являться недостижимым идеалом и образчиком для всех армий Тамриэля, и пусть средством достижения этого были постоянные децимации и показательные казни, оно того стоило.

 

Словом, престиж и будущее Легиона было в надёжных руках – а вот престиж и будущее семьи Мерсес находились под угрозой с момента рождения её наследника, Марко. Натаниэль почти не занимался воспитанием сына – большую часть времени он проводил в бесконечных разъездах по стране, и, объявляясь дома, видел лишь маску благочестия, кое-как напяленную на ребёнка его матерью. Под маской же этой скрывался непослушный, взбалмошный и крайне избалованный мальчишка, который учёбе и домашним делам предпочитал долгие прогулки по злачным местам и травлю бездомных – не только собак, но и людей. Разумеется, иногда порочная натура Марко брала верх на глазах у папаши – и тогда папаша порол его, даже не пытаясь объяснить, в чём именно мальчишка был не прав – обо всём он должен был догадаться сам. И Марко догадался, что хорошим человеком достаточно быть лишь на глазах у отца – а за его спиной можно делать всё, что вздумается, и чем старше он становился, тем “идеальней” становились их с отцом отношения.

 

Но, как известно, ничто не вечно. Всё чаще Натаниэлю стали докладывать о том, что его сын был взят за дебош – и тут же отпущен. Никто не хотел навлечь на себя гнев инспектора Мерсеса – да и сам он считал, что тюрьма лишь ещё сильнее испортит Марко, а посему продолжал смотреть на ситуацию сквозь пальцы. Устроить парню хорошую взбучку? Он и так знал, что кулаки прибавляют уму немного и ненадолго. Выгнать из дома? Он был уже староват, чтобы заводить себе нового наследника. Отправить на перевоспитание к кому-то из своих друзей-офицеров? Нет, не для того он столько денег вбухал в обучение сына магии, чтобы тот после окончания Университета служил рядовым солдатом… Или?

 

***

 

В день первого ежегодного экзамена Марко его отец, в кои-то веки, заглянул домой. Жена, смуглая в годах дама, будто бы полжизни проработавшая на винограднике, накрыла на стол и ждала сына к ужину, чтобы всей семьей отметить его первый успех – на который она, как минимум, надеялась. Но надежда эта была призрачной – мать Марко знала, что вместо того, чтобы всю ночь корпеть над книгами, тот свалил куда-то со своими дружками. И тем не менее, под утро оболтус так и не объявился – а значит, была вероятность, что он всё же добрался до Университета… К сожалению, так оно и было.

 

На пороге дома Марко объявился уже поздно вечером, в сопровождении двух боевых магов и сильнейшего перегара. Внешне он выглядел огурчиком, однако, замаскировать запах было невозможно, а опытный целитель сразу заметил бы, что кто-то сломал парню нос, а затем привёл в порядок ударной дозой волшебства.

 

- Вашу перчатку, солдат. – холодно отрезал Натаниэль, подавая руку одному из магов. Случись это час назад, он бы воспользовался своей, но сейчас уже готовился ко сну и потому был одет не по форме – а видеть его одетым не по форме доводилось лишь жене да прислуге.

 

Боевой маг повиновался – инспектор надел его латную перчатку на собственную руку, затянул потуже и отвесил сыну оплеуху, после чего вернул перчатку хозяину и отправился обратно в спальню. Мать Марко упёрлась сыну в грудь и принялась рыдать, но тот лишь оттолкнул её и пошел вслед за отцом – не чтобы что-то сказать или чтобы ударить в ответ, а чтобы свернуть на главной лестница в свою комнату. Солдаты лишь развели руками и, не желая наблюдать за плачущей женщиной, молча удалились.

 

***

 

Из Университета Марко, естественно, отчислили – но тот знал, что отец не даст ему пропасть. Устроит на какую-нибудь штабную должность… Так оно и было - через неделю Натаниэль вызвал сына к себе в офис. На столе лежала кипа бумаг, а сам он, сложив руки за спиной, глазел в окно.

 

- Вот приказ о твоём назначении. – произнёс отец, не оборачиваясь. – Будешь служить адъютантом при генерале Вир-Сае.
- Вир-Сай? Он что, аргониаин? – несмотря на частые прогулы, Марко не был неучем – скорее, на уроках ему было попросту скучно.
- Данмер, и имя у него данмерское – было, когда-то. Я слышал, мальчиком он попал в рабство к своим же соплеменникам, но ему повезло сбежать с парой аргониан – в Чернотопье.
- …где он вступил в Легион, дослужился до офицера и тут же свалил из этой дыры…
- Нет. Он по-прежнему руководит нашими силами… Там.
- Там?

 

Марко опешил. Натаниэль, наконец, обернулся – на лице его играла едва заметная ухмылка. Да, мальчишка скорее откажется от своей фамилии и пойдёт в городскую стражу, чем отправится на край света. Но и этого не будет – сейчас он начнёт молить о прощении, и получит его – как только извинится перед ВСЕМИ.

 

- Не волнуйся. - продолжил Натаниэль. – Тамошние насекомые, в отличие от насекомых родины Вир-Сая, не сожрут тебя – разве что отложат тебе в голову своё многочисленное потомство. – Марко сглотнул – кажется, перспектива становиться инкубатором для опарышей слабо его прельщала. – Или, ты мог бы просто…
- Дай угадаю… Извиниться? – Марко резко повысил тон. – Перед этими престарелыми девственниками из Университета? Да я даже будучи под скуумой смог бы наколдовать каждому из них по бабе!
- А сделать это трезвым тебе что, религия не позволяет? – инспектор нахмурился. – Я слышал, что ты много времени проводишь с последовательницами Дибеллы, но среди Девяти нет ни одного, кто потакал бы пьянству и разгулу… Или ты решил податься в служители Сангвина?
- Я и без его помощи способен организовать свой досуг… - Марко сложил руки на груди. - Как, впрочем, и своё обучение. Ты же знаешь, я – гений, мне незачем кому-то что-то доказывать. Всё, что от тебя требуется – дать на лапу кому надо и вуаля – мне не приходится зря тратить своё время, а тебе – из-за меня краснеть.
- Камень – ничто без скульптора. – Натаниэль указал на бюст императора, сверлившего Марко своим пустым взглядом. - Да, у тебя есть силы, но ты так и не научился их контролировать – ты не научился контролировать даже самого себя!
- Ну, тогда быть может, генерал Вир-Сай меня научит?
- Что?
- А что? Ты же для этого меня к нему посылаешь? Думаешь, он справится с моим воспитанием лучше, чем ты? Или ты просто хочешь взять меня на испуг и тем самым заставить ползать на коленях перед профессорами? Да я лучше в болото, чем к ним на ковёр!

 

“В эту игру могут играть двое, старик. Ну же… Ты же не хочешь, чтобы я ехал в Чернотопье? Ты хочешь, чтобы я стал боевым магом, чтобы ты мог мною гордиться – ну или делать вид, что гордишься и хвастать мною перед своими дружками так же, как своею красавицей-женой.”

 

Теперь едва заметная улыбка играла на лице Марко. Один из них должен сдаться – или они оба останутся ни с чем. В воздухе повисла тягучая, как вышеупомянутое болото, тишина. Напряжение нарастало. На лбах обоих выступил пот.

 

“Ты извинишься” – читалось во взгляде Натаниэля.

 

“Ты извинишься ЗА МЕНЯ” – читалось во взгляде Марко.

 

Один из них должен был победить, другой – проиграть… Но победила гордость – гордость, присущая им обоим. Блеф Марко вышел из-под контроля – он взял бумаги и медленно направился к выходу… А на следующее утро уже паковал вещи.

 

Напрасно мать проливала слёзы – Натаниэль был неумолим, неумолим был и сам Марко. Он не станет извиняться – назло отцу. Он отправится в Чернотопье – назло отцу. Он, быть может, даже умрёт там – но если это позлит его отца – так тому и быть…
Или…

 

Нет.

Он вернётся – вернётся овеянный почетом и славой. Назло отцу.

 

И он вернулся. Вернулся, совершив свой подвиг. Вернулся спустя пять долгих лет. И вот он стоит перед могилой отца, и не испытывает ничего, ничего кроме злобы – злобы на то, что отец ушел прежде, чем Марко смог утереть ему нос. Погиб, спасая от даэдр дезертира, которого сам же собирался казнить…

Ну что за идиот.

- Что ж, этот раунд за тобой, старик. – прошептал Марко. – Но когда мы встретимся на том свете, проходящий мимо Тайбер Септим будет отдавать честь не тебе, а мне!

 

***

 

Но, время шло. Марко был уже не тем вредным мальчишкой, что сбежал в Чернотопье, и даже не тем мрачным воякой, что оттуда вернулся. Да, в нём всё ещё бушевали нешуточные страсти, но то был уже не детский эгоизм и не юношеский максимализм – то было стремление найти тот самый, верный путь. Остаться ли в Легионе и медленно, но верно продвигаться по карьерной лестнице? Или же посвятить свою жизнь поискам славы и приключений? Спасать принцесс, или нести дозор на границе? Получать ежемесячное жалование, или перебиваться случайными заработками? Поступать по закону – или по совести?

 

С момента атаки на Имперский Город прошел почти год – поместье Мерсесов, по которому едва ли не сам Дагон прошелся, потихоньку восстанавливалось – вместе со всей столицей. Парадная, по которой неспешно прогуливался Марко, была уже полностью отреставрирована, и выглядела в точности как в тот роковой вечер, когда пара боевых магов привела его домой. Единственным отличием был щит с гербом графства Лейавин, который висел на стене над главной лестницей – той самой, над которой Марко с отцом пути разошлись навсегда.

 

Юноша ещё раз перечитал полученное от Мариуса Каро письмо. “Мой дорогой друг! Ты и так многое сделал для графства, но сегодня я вновь вынужден просить тебя о помощи. Сэр Мазога бесследно исчезла, а наши давние враги вновь активизировались; подозреваю, что меня хотят убить. Не исключено, что это кто-то из моего ближайшего окружения, а посему лишь вам с товарищами, не погрязшими в интригах Лейавинского двора, могу я довериться. Сэр Витус будет ждать вас в резиденции. С надеждой на скорую встречу, граф Каро.”

 

Ехать или не ехать – вопрос был решен. Ехать! В конце концов, он поклялся служить графству – а слово надо держать. Но сейчас он был приписан к столичному гарнизону и вместе со всеми занимался реконструкцией города – и хотя его собственный дом был отремонтирован наёмными рабочими, ему, как и любому другому солдату предстояло помочь всем тем, у кого не было денег на пару лишних рук. Стоило ли оставлять службу, чтобы идти на помощь графу? Или, быть может, ему стоило попроситься о переводе в Лейавин? Войска генерала Вир-Сая, его друга и наставника, всё ещё занимали форт Голубой Крови на юге графства – и, разумеется, он позволил бы своему протеже разобраться с парочкой бандитов от имени графа Каро… Ведь, в конце концов, что шло на пользу одного отдельно взятого города, шло на пользу всей Империи.

 

***

 

Разобравшись со всей бюрократической волокитой и в очередной раз распрощавшись с матерью, Марко двинулся в путь. Компанию ему составил не то, чтобы верный, но близкий по духу товарищ – конь Утопленник. Причина, по которой Марко так прозвал его – и вообще купил оставалась неясной в том числе и для него самого. Эти двое возненавидели друг друга с момента первой встречи, но ненависть эта была столь искренней и взаимной, что даже породнила их; кажется, подобные чувства бретонец испытывал к своему отцу.

 

И вот, позади остались никогда не смыкающий глаз Имперский Город, грязный и чумазый Бравил, промозглый Уотерс Эйдж. Впереди его ждал окутанный вечными туманами, душный и влажный Лейавин, жемчужина на болоте.

 

Расположенная вблизи города “резиденция” рыцарей, если её вообще можно было так назвать, являло собой жалкое зрелище – но, оно и не удивительно. Этот сарайчик задумывался как место отдыха для оказавшихся неподалёку членов Ордена, но никак не сборный пункт, однако же, Марко был приятно удивлён – приколоченная к двери табличка гласила:
Приказом графа Мариуса Каро, резиденция Ордена Рыцарей Белого Жеребца отныне располагается в офисе изгнанной из города компании “Чёрный Лес”. Всё принадлежавшее им имущество так же передано в полное распоряжение Ордена.

 

Марко хмыкнул – он слышал о “Чёрном Лесе”. Война с Гильдией Бойцов закончилась не в пользу компании, и после того, как махинации её руководства стали достоянием общественности, никто этих ребят не привечал. Но офис себе они в своё время отгрохали роскошный – и теперь вся эта роскошь принадлежала им, новым любимчикам графа.

 

Оставив Утопленника в конюшне, Марко ступил на цветастые улочки Лейавина. Вотчина Мариуса Каро действительно выглядел так, словно кто-то посредством волшебства перенёс кусок какого-нибудь бретонского городка в это захолустье – настолько чуждым и неестественным, но приятным глазу оно было. Примерно так же он себя чувствовал, когда увидел имперские бараки в Чернотопье – цивилизация не ведала преград, но не везде выглядела уместно.

 

Вскоре Марко уже стоял у дверей офиса “Чёрного Леса”, однако теперь вывеска красноречиво гласила “Резиденция Рыцарей Ордена Белого Жеребца”. Бретонец ухмыльнулся – очень в стиле его сородичей… Не хватало, разве что, оборотов вроде “священного” или “великого”, хотя, наверное, величие ещё нужно было заработать. Он вошел, не стучась – как к себе домой. В конце концов, это и был его дом.

 

Да, вот ЭТО он действительно мог бы назвать резиденцией – просторное трёхэтажное здание, да ещё и с подвалом! Огромное количество личных покоев, и каждый из которых смело можно было назначить своим, столовая, библиотека, комната отдыха, и, как вишенка на торте – тренировочная площадка! Конечно, Марко с детства привык к роскоши, но, проведя пять лет в глуши и сам успел одичать – а теперь радовался, как ребёнок, что больше не придётся делить постель с клопами… Хотя, на всякий случай проверил одну из кроватей – мало ли?

 

- Уже обустраиваетесь? – послышался позади него незнакомый голос. Марко обернулся – сложив руки на груди и прислонившись к дверному проему, на него взирал уже не молодой имперец с гладко выбритым лицом и аккуратно уложенными волосами. На секунду бретонец даже принял его за своего отца… Но нет. – Витус Ветурий. – окончательно развеял сомнения парня мужчина.
- Марко Мерсес. – ответил тот, подавая руку. – Я…
- А, так это вы вытащили генерала Вир-Сая из Забвения? – Витус улыбнулся и подалу руку в ответ. – Наслышан о вас.
- Он сделал бы для меня то же самое… - Марко немного помялся – к сожалению, о не был наслышан о Витусе – как, впрочем, и о любом другом члене Ордена. А был ли Витус вообще одним из них? Может, он тут просто в качестве камердинера? – А вы… Вы тоже легионер?

 

Витус действительно был одет как легионер, причем легионер провинциальный. На поясе болтался гладий, армейскую выправку было видно издалека – но хоть имперец и старался держаться бодрячком, в голосе и движениях его чувствовалась какая-то слабость и болезненность.

 

- Да, когда-то я действительно служил в Легионе. Округ Вварденфелл, провинция Морровинд. – отрапортовал Витус, приставив кулак к груди. – Потом подался в наемники, затем – в рыцари… Но от старых привычек бывает трудно избавиться, кхе-хе. – раздался из его уст смех вперемешку с кашлем. – А сами как? Тоже в вольные стрелки решили податься?
- Нет, я попросил о своём переводе в форт Голубой Крови. – бретонец указал на что-то, или скорее куда-то – видимо, в сторону предположительного местонахождения форта. - Думаю, генерал Вир-Сай позволит мне сражаться с врагами Лейавина под эгидой Ордена.
- Да, я слышал, что он вернулся. Кажется, у него были какие-то дела на севере… - имперец задумался. - Дела личного характера, полагаю. Но, не могу винить его – после Кризиса стольких пришлось хоронить… Вот только ему, насколько мне известно, здесь хоронить некого.
- О моём отце вы тоже слышали? – приподнял бровь Марко. - Натаниэль Мерсес…
- Старший инспектор, да. – кивнул Витус. - И нет, с ним мы никогда не пересекались – но друзья часто поминали его, чем – не скажу, ибо о мёртвых либо хорошо, либо… Кхе-кхм.
- О нем можно и плохо. – Марко притих на мгновение. - В моем присутствии, по крайней мере.
- Лично мне было бы неприятно, если бы мой сын позволял первому встречному чернить МОЁ имя… - имперец нахмурился. – И я, в свою очередь, никому не позволю плохо отзываться о нем – каким бы оболтусом он ни был.
- Значит, вам поносить его можно, а другим – нет?
- Мне – да. Я же его отец! - Витус по-доброму усмехнулся. – Но вот вам этого делать я очень не советую – особенного в его присутствии. Парень он хороший, но больно уж вспыльчивый – кулаки о чужие носы ломает только так.

 

“Звучит как вызов” – подумал про себя Марко, провожая Витуса взглядом. Но, сначала – клопы.

Сообщение отредактировал Фолси: 29 сентября 2019 - 17:34

[Alice von Bertruher]

  Но как оказалось готовящееся мероприятие не ярмарка, как полагала Орра, а рыцарский турнир, не менее интересное и захватывающее развлечение для зрителей, чем гладиаторские бои на арене Имперского города. Орсимерке не терпелось увидеть воочию схватку лучших рыцарей Сиродила, а, может, и самой принять участие в этом. Увы, было несколько причин, почему этому не суждено произойти. Во-первых, Орра орк, а сам по себе факт того, что орк может быть рыцарем, уже неслыханное явление, учитывая пренебрежительное отношение к детям Малаката остальных представителей разумных рас, что совершенно не справедливо, и подавно. Во-вторых, Орра - женщина. Конечно, и среди рыцарей женщины бывают, но биться с бабой все равно как-то мало чести. А в-третьих, и это самый весомый аргумент, орсимерка - калека, а бороться с инвалидом вообще постыдно. Да и к тому же Орра из числа бедных странствующих рыцарей, у которой даже коня и штандарта нет. И доспехи не чищены. У других рыцарей вона как блестят. Наверное, парадные нацепили, дорогие и красивые. С драконами, единорогами и орлами на латах, волчьими мордами на наручах, медвежьими пастями на наплечниках, в цветастых мантиях и изысканных шлемах.

 

- Ну и чего вылупились? - буркнул он, заломив руки за затылком. - В городе что, новый аттракцион? И почем же нынче поглазеть на разбойничьего атамана? - альтмер сплюнул. - Два септима с рыла, а то и все три? Того глядишь, капитан себе и на новые портки накопит - да и пора бы уже, а то воняют, собака, аж тут чувствуется... Или, может это от вас?

 

- Ты давай рассказывай про этого "Господина", а не то сам завоняешь, - пригрозила неприятному на вид альтмеру Орра и пригрозила на всякий металлическим кулаком.

[SnowK]

- Так ты командир Черных луков? Меня зовут Гилион. Мы ищем одного типа, вероятно некроманта, он передает сообщения через призраков. Некоторые из тех, с кем нам удалось пообщаться, называли его "Господином". Пытался ли с вами связаться кто-нибудь подходящий под это описание?

- Было дело. - очередной плевок в сторону. - Повадился к нам в логово какой-то дух захаживать. Сидим мы, значит, добычу делим, и тут, на тебе - чувырло это, страшное, что моя бывшая. Говорит, графа хочу грохнуть, а вы, мол, присоединяйтесь. А мы что - в штаны со страху понаделали, да и молчим в тряпочку, и тут оно - пуф! Как не бывало. На следующую ночь, значится, опять оно - и опять про своё. Но мы-то уже во всеоружии, стрелами его нашпиговали, и оно опять - пуф, да только в этот раз из него ещё и мешочек золота вывалился - видимо, задобрить нас пыталось. Мы, конечно, обрадовались, на третью ночь приведение это уже как дорогого гостя ждали, да только вместо денег оно бошку отрубленную притащило - да не абы какую, а моему соглядатаю принадлежащую. Ну, тут-то нам всем точно портки менять пришлось, сиганули оттуда не оглядываясь, и бежали аж до самого Бравила - тут, собственно, и осели, да только улова-то никакого. В итоге перелаялись, один молодчик мне нож под ребра загнал, да в Нибен сбросил, - альтмер указал на перебинтованный торс, - А остальные с ним на север ушли, клад какой-то искать, дурни. Но моя-то история на этом не окончилась, нет. Выбросило меня, значит, на берег, оклемался я кое как, иду-бреду себе, и тут вижу - лагерь разбит. Ну, думаю, спасен... Ага, как же. В общем, нашел меня этот ваш "Господин", но видать решил, что я и так уже не жилец - потому просто проделал во мне ещё одну дырку, да обратно в Нибен... Но говно-то оно, как известно, не тонет - снова всплыл, да ток аккурат местным орлам под руки. И я бы рад вам этого Господина сдать, да только толку-то мне от этого? А вот если вы меня отсюда вытащите - то и имя его назову, и даже адресок подкину. Вы сами-то, кстати, кем будете? - разбойник осклабился. - Охотники на привидений поди, не?

Сообщение отредактировал SnowK: 07 ноября 2019 - 21:23

[Shandir]

- Не, - тряхнул головой Церен, - Темное Братство. А вот с момента, как тебя в Нибен сбросили, история больше похожа на вранье или предсмертный бред. Но если после третьей дырки всплывешь - я тебе точно поверю.

[SnowK]

- Если для того, чтобы убить МЕНЯ "Братки" отправили аж шестерых шпиков - то я и впрямь готов уверовать в собственное бессмертие... - альтмер прищурился. - Или, скорее уж в полнейшую их никчемность. Да ладно, вам, колитесь... Клинки какие-нибудь? Тогда вам тем более раз плюнуть меня отсюда достать. Скажете, что я - главный  подозреваемый в убийстве Императора, и всё - считайте, что путевка в Имперский Город мне обеспечена.

Сообщение отредактировал SnowK: 07 ноября 2019 - 21:53

[Gorv]

Клинки какие-нибудь?

- Мы странствующие рыцари. Рыцари Круга, защитники Аркея. - соврал Гилион, назвав первый пришедший на ум подходящий рыцарский орден, - Слушать нас вряд ли станут. Честно говоря, репутация у нас в здешних местах так себе: редкие нибенейцы почитают Девятерых, нас в городе бы и не было, если бы не устроенный графом турнир. Но мы услышали про этого "Господина", и решили, раз уж мы здесь, нужно бы избавиться от треклятого богохульника. Ибо некромантия есть преступление против устройства мира. Мы такого не прощаем.

На служителей церкви собравшиеся не были похожи совершенно, но альтмер надеялся, что его сородич никогда не был на исповеди и понятия не имеет, как они должны выглядеть. Брошь с гербом Лейавиина рыцарь предусмотрительно спрятал в карман при входе в подземелье.

[SnowK]

- Да, это куда больше похоже на правду. - кивнул атаман - при этом он, кажется, совершенно потерял к рыцарям интерес. - Ваше слово здесь и впрямь имеет вес даже меньший, чем моё, но я бы на вашем месте всё же сообщил графу, что его соседа собираются грохнуть - если ЕЩЁ не грохнули. Хотя, кто знает - быть может, его приемник окажется ко мне чуть более снисходителен?

- Если Регулус Терентиус узнает, что этот Господин собирается убить и его - то совершенно точно попытается вытрясти из тебя всю возможную информацию о нем. - вмешался Марко. - У нас, кстати, тоже на пытки разрешение имеется...

- Пытайте, режьте, мне всё равно. - эльф принялся плевать в потолок - буквально. - Если мне предстоит остаток жизни провести здесь - то какая, даэдра вас дери, разница, сколько у меня пальцев останется? Один скамп ими полапать уже никого не смогу.

Марко лишь пожал плечами - он, в отличие от графа Каро, не знал в пытках толка, да и не был полностью уверен в практической их полезности. В конце концов, разбойник мог бы им попросту и солгать - лишь бы отстали. С другой стороны, соврать он мог им и в случае освобождения... С третьей же стороны, если Господин так жаждет смерти своего несостоявшегося партнера, то они могли бы использовать этого "верблюда" как приманку - вопрос был лишь в том, как бы им всё это дело провернуть.

- Может, поговорим с графом? - обернулся Марко к товарищам. - Возможно, он прислушается к доводам разума и позволит нам вывести этого типчика на прогулку, - бретонец перешел на шепот. - А потом искупать в Нибене - ещё раз.

Сообщение отредактировал SnowK: 08 ноября 2019 - 09:27

[Gorv]

- Может, поговорим с графом?

- Поговорим, не вижу ни одной причины этого не делать. За исключением его жуткого похмелья. - Гилион пожал плечами, - Думаю, граф ценит свою жизнь достаточно высоко, так что если удастся убедить его, что мер, всяко коротающий дни в его канализации может помочь его защитить, может получиться.

[SnowK]

Применить к слюнявому заключенному силу никто так и не решился - равно как и поинтересоваться его именем. Стражница на выходе обозвала его просто "Шрамом" - прозвищем донельзя банальным, но тем не менее полностью передающим его суть. Флавий, в свою очередь, поджидал товарищей у входа в тронный зал, прислонившись к стенке и сложив руки на груди. Вид у него был не то, чтобы радостный, но в глазах горел какой-то торжественный огонь.

- Граф хочет, чтобы мы приняли участие в турнире. - сообщил он. - Причем, не как рыцари Белого Жеребца, а как представители Бравила - похоже, местная команда решила отметить свою победу авансом, да так, что сейчас не в состоянии даже меч поднять, не то, что на коня взобраться. Конечно, это не совсем честно, но я имею полное право выступать вместо своего отца, а вы, как мои товарищи по оружию, можете меня в этом поддержать... Если захотите, конечно.

- Твоего отца, быть может, хотят убить. - покачал головой Марко. - Мы поговорили с заключенным, и он готов сдать нам этого "Господина". Цена вопроса - его освобождение.

- Отпустить преступника? - Флавий нахмурился. - Исключено.

- Можешь отрубить ему руку. Или убить - я только за. - бретонец положил руку товарищу на плечо. - Но прежде мы должны получить от твоего папочки добро на его "помилование", а от него самого - информацию. Как думаешь, если мы выиграем для графа турнир - он сможет это устроить?

- Ради победы он готов на всё - даже признать бастарда, от которого открещивался двадцать с лишним лет. - пожал плечами Флавий. - Разумеется, за наше участие граф обещал выделить нам кругленькую сумму, но если вместо золота мы попросим у него одного-единственного заключённого - будет только за.

- В таком случае, решено! - Марко пожал Флавию руку. - А "Шрама" потом ещё кому-нибудь сдать можно будет - уверен, кто-нибудь за главаря "Луков" нам да заплатит.

 

[Ну, гм, думаю, никто не против принять участие в турнире.) Первый раунд - скачки, персонажи смещаются к городским конюшням, где все "пешие" могут присвоить себе по коню одного из "местных" рыцарей. Тут же можно начать знакомить нас со своими оппонентами из числа "Колючек" - для Флавия и Марко это Фарвил и Бремман соответственно, остальные - ваши собственные НПС.]

[Gorv]

Гилион заложил руки за спину и переходил от одного коня к другому, внимательно их осматривая. Как и во многих других аспектах этой жизни, в лошадях эльф разбирался ровно настолько, насколько он смог запомнить обрывки бесед и прочитанных книг по этому вопросу. На счастье, память у эльфа была замечательной.

- Анеквинский мустанг, - произнес он, приближаясь к скакуну градиентного окраса, переходящего от гнедого к темно-рыжему, - Готов поспорить, им было непросто тебя изловить.

Альтмер протянул руку и слегка потрепал рысака за гриву. Тот фыркнул, но никакой враждебности не проявил. Хороший знак. Гилион порылся в мешке и протянул коню яблоко, которое было тут же им съедено. Судя по всему, рыцарю, являвшемуся владельцем этого прекрасного животного, он нужен был в качестве показателя статуса, а не средства передвижения, а это значило, что, во-первых, конь был здоров, а во-вторых, не сильно привязан к своему хозяину. Что, собственно от него и требовалось.

- Эй, дружище, а ты часом не конокрад? - раздалось откуда-то сзади, - В наших местах это серьезное преступление.

Эльф обернулся. Перед ним стоял светловолосый бретонец средних лет в хорошо начищенных доспехах с изображением обвитого терновником клинка на груди.

 

 

Мужчина держался уверенно, даже несколько вызывающе, а на лице его красовалась широкая улыбка. Похоже, что он был доволен собственной шуткой.

- Нет, я не конокрад. - абсолютно серьезно ответил эльф, - Я рыцарь. Меня зовут Гилион.

- Альтмерских рыцарей я еще не видел. Признаюсь, я думал, такие должны выглядеть получше. - он ткнул пальцем в брошь на альтмерской груди, - Так ты из бродяг Белого Жеребца? Из всех рыцарских орденов Тамриэля ты выбрал этот? Удивительно.

- На турнире я буду выступать от имени графа Бравила.

- Вот, что называется "обменять шило на мыло". Мне интересно, в чем же ты настолько плох, что боишься податься в настоящие рыцари?

- Боюсь, мы расходимся во мнении о сущности настоящего рыцарства, сэр... я не знаю вашего имени.

- Мишель Уиллс, рыцарь Колючки. Так что ты хотел сказать?

- Что не одежда, сэр Уиллс, отличает настоящего рыцаря от ненастоящего.

- Нет никакой чести в том, чтобы жить и умирать в бедности. Помощь слабым и убогим - это все здорово, но чтобы помочь кому-то еще, сначала надо помочь самому себе. М?

Гилион пожал плечами.

- Вижу, не хочешь меня слушать. Дело твое, но ты бы подумал над этим. Потом, глядишь, и поздно будет. До встречи на турнире... конокрад.

[Shandir]

Свободное время Церен провел на конюшне, готовя Вайса к скачкам и наблюдая за чужими лошадьми. Хороший конь для рыцаря не только верный товарищ и помощник, но и статус. Рыцарь без коня ничем не лучше бродяги, да и пеший дворянин чем тогда отличается от крестьянина? На родине Церена лошадей держали разве что расквартированные там легионеры. Пожалуй, это он – Церен, нашел себе нового отца, когда очарованный странными животными, начал приставать к солдатам умоляя прокатиться на лошадке. Как ему можно было отказать? Церен молча усмехнулся: он был очаровательным ребенком: растрепанным, с желтеющим синяком под глазом, подраться Церен уже тогда был не дурак.

«Боги любят кровь, поэтому пока она течет, мы будем процветать», - единственное, чему успел научить его родной отец. То, о чем юноше следовало бы забыть, но драки слишком часто решали проблемы Церена, чтобы по-настоящему перестать верить ушедшему отцу. Витус, с другой стороны, всегда говорил, что насилие не помогает, а лишь множит зло, его породившее. Возможно, и он был прав – ведь проблемы у Церена не кончались.
– Скачки это такое глупое развлечение, – вздохнул данмер, закончив заплетать хвост Вайса. – Рыцарский конь должен быть отлично объезжен и смел, а не бежать, как заяц впереди своей же головы. Но ты все равно молодец. А вон у той кобылы очень длинная спина, она и на скачки не годится и в рыцари не годится. Ну сядет на нее какой-нибудь норд. И все, как быстро у нее придет в негодность спина? А вот этот шагает с носка, пф, нет бы к ковалю его сводить, вместо скачек, копыто же неправильной формы.
– Я смотрю, ты неплохо разбираешься в лошадях.
- Что? – Церен вздрогнул и обернулся к незнакомцу, едва подавив желание бросить в того что-нибудь тяжелое. - Да… и что?
Ему дружелюбно улыбался молодой юноша с пепельными волосами, собранными в хвост. Весь такой аккуратный и образцовый рыцарь, а доспех, хоть и новый, но с вмятинами.
«Не для красоты носит что ли?»
- Ты весь день тут один разговариваешь со своим… - рыцарь осмотрел Вайса, - конем…
- Зато ты к своему и не подошел. Даже седлают его за тебя.
- Разве это плохо?
- Ты его хозяин, - Церен сложил руки на груди, сощурив глаза. – Хотя, конечно, зачем строить отношения с животным, которое гробит свое здоровье, чтобы таскать тебя на себе… Зачем рыцарям морочиться такой ерундой, когда за них все сделают слуги, оруженосцы или конюхи…
- Я могу позаботиться о своем коне, - безо всякой агрессии ответил рыцарь. – Но конюх с этим справится лучше: моя честь не пострадает от того, что я не умею всего на свете. Ковать оружие, готовить еду, лечить раны…
- Постель заправлять умеешь? - усмехнулся данмер.
- Если хочешь, можем устроить соревнование, но твой… конь…
- Его зовут Вайс и он мул, так перестань делать эти странные паузы перед словом «конь».
- Он в порядке, так что предлагаю прогуляться по лагерю, и, не знаю, потренироваться? Поговорить?
- В чем подвох?
- Я проходил мимо час назад, и ты стоял на этом же месте и точно так же болтал со своим Вайсом. Я не… ну, ты просто выглядишь со стороны немного, самую малость… Как псих. Который на людей кидается. Только, пожалуйста, не бей меня прямо сейчас.
Церен рассмеялся, спрятав лицо в ладонях.
- Уже лучше. Я Томас, так что если ты умеешь разговаривать с людьми, я всегда тут.
- Мне не нужна чужая жалость, - не сдерживая улыбку, Церен фыркнул, задрав подбородок. – Но если ты молишь о пощаде, я могу избить тебя вон на той поляне для тренировок.
- Звучит ужасно. Я - за.

Сообщение отредактировал Shandir: 13 ноября 2019 - 22:17

[Prisoner-Boratino]

Покуда приготовления к турниру шли полным ходом: оруженосцы в последний раз осматривали снаряжение господ, зеваки постепенно подтягивались к трибунам, а Рыцари Колючки расхаживали там и тут с надменным видом, будто уже одержали победу, - Вальтер Бланкус решал собственные проблемы, коих накопилось предостаточно. Почесывая раздраженный нос, он шёл от палатки к палатке, выискивая щит с эмблемой Колючки и крошечным нарциссом над ней. Именно такой символ выбрал противник старого рыцаря, Кей Дервий, на которого пал жребий. На счастье Вальтера, шатёр оказался практически на самой окраине, там, куда уже мало кто захаживал. В последний раз оглянувшись через плечо, мужчина раздвинул створки из ткани и оказался внутри скромного помещения, где, помимо простого ложа да двух сундуков стоял лишь убогий табурет с бутылью Тамики 433 года на нем. Она-то и была нужна. Успокоив дрожь в руке, сэр Бланкус откупорил крышку и залез в кошель, откуда вытащил два желтоватых кристаллика.

- Решили навестить старого друга, сир Вальтер? - послышался за спиной голос Флавия. - Но я бы, на вашем месте, обратился бы к нему непосредственно во время жеребьёвки, дабы никто лишнего не подумал... - рыцарь кашлянул и приблизился к товарищу. - А теперь серьёзно. Для меня победа в этом турнире - нечто большее, чем просто возможность раскрыть дело об убийстве. Да, я хочу выиграть, хочу выиграть даже сильнее, чем любой из нас, но, - Флавий вцепился Вальтеру в запястье. - Я хочу выиграть ЧЕСТНО. Так что это у вас? О Девять, пусть это окажется обычным слабительным...

- Так вы страдаете запорами, мой друг? Обратись вы раньше, пока мы были в Лейавине, я смог бы приготовить отличную микстуру, - добродушно предложил Вальтер, отчаянно соображая, как поступить дальше. - Почему победа так важна для вас? Деньги и слава вряд ли стоят на первом месте, я прав? И да, я действительно хотел вывести своего соперника из строя. И не потому, что напуган или не уверен в себе, отнюдь. Просто я сам не в строю и подозреваю, что именно Колючки в этом виноваты.

Флавий рассмеялся - кажется, шутка про запоры пришлась ему по душе.
- Не думаю, что Колючки виноваты в вашем плохом самочувствии, сир Вальтер. - пожал он плечами. - Скорее уж это погода - не поймите меня превратно, но в вашем возрасте это нормально... - рыцарь приобнял товарища и повел его к выходу из палатки. - Да взять хотя бы моего наставника - в одиночку может орду дремор перебить, а потом часами жаловаться на разболевшееся из-за дождя колено. Что же до меня - то я здесь в первую очередь как бастард, получивший возможность наконец-таки заслужить признание отца... И я не хочу, чтобы моё "триумфальное возвращение" омрачилось чьей-нибудь таинственной и скоропостижной кончиной. Забудьте на сегодня о своих ядах, сир Вальтер... Вы - рыцарь, так и ведите себя подобающе.

- Вы совершенно правы, - Вальтер Бланкус выпрямился и гордо поднял подбородок. - Нечего пытаться свалить собственные беды на чужие плечи, тем более что это может подставить братьев по оружию. Что ж, если мне суждено пасть от руки сэра Кея Дервия, пусть вы станете тем, кто одолеет его в память обо мне!

- Не драматизируйте. - усмехнулся Флавий. - Бои идут до первой крови... Если конечно это не хитрый план моего отца по моему устранению. В таком случае, мстить за меня придётся уже вам, сир Вальтер... А теперь поторопимся - кажется, первый тур вот-вот начнется.

"Я всегда считал, что лучше иметь благородного врага, нежели подлого союзника..." - подумал про себя Флавий. "Но, как говорится - отчаянные времена - отчаянные меры. Остаётся лишь надеяться, что мы с вами на действительно на одной стороне, сир Вальтер..."
Флавию действительно хотелось верить, что Вальтер хотел как лучше - и в вино Орре подмешал что-то исключительно из благих побуждений, чтобы подбодрить её, или, быть может, придать ей сил... И всё же, что то гложило рыцаря - но то были не подозрения, нет, то была совесть. Он знал, что Вальтер пытался сжульничать - но предпочел закрыть на это глаза, потому что это было ЕМУ на руку. Конечно, план пивовара провалился - но Флавий не донес на него, нет, иначе бы это ИХ, а не вражеская команда понесла бы потери, более того, это бросило бы тень на него самого... Нет, никто не должен был узнать об этом досадном инциденте... Никто и никогда.

[Alice von Bertruher]

  Бродя по лагерю под аккомпанемент гремящих труб, скрежета затачивающихся клинков и скрипа доспехов, Орра ломала голову как же ей достойно продемонстрировать себя на поединках при огромной толпе зрителей и не посрамиться, и где же, в конце концов, раздобыть себе лошадь. Найдя себе место таки на пока еще незанятом стуле, орсимерка принялась усердно начищать свой шлем, который был бы в пору какому-нибудь гладиатору, чем рыцарю. И пока она активно двигала рукой, натирая металл куском ветоши, высунув даже язык, заслоняя собой солнце и бросая на нее тень, напротив встал неизвестный, сопровождаемый звуком бряцающего металла при каждом шаге.

 

- Леди Орра, я полагаю? - спросил он.

 

  Девушка подняла голову. Перед ней в полном боевом облачении, а по сравнению с этими прекрасными блестящими на солнце доспехами Оринны казались грудой уродливых железок, и красивым шлемом с распростертыми драконовыми крыльями в руках стоял рослый мужчина с приятными чертами лица, по-имперски длинным острым носом, крупным щетинистым подбородком и ясными голубыми глазами.

 

 

- Да ну, впервые за все это время меня правильно назвали по имени, не спутав с Мазогой, - воскликнула Орра.

- Одна наша хорошая знакомая в точности описала вашу внешность, леди Орра, упомянув даже ваше...кхм, увечье.

- Это кто же? Я не так часто бывала в Чейдинхоле.

- Мутсера Версетти. Ареннис Версетти. Вы сопроводили ее из Имперского города в Чейдинхол.

 

  Услыхав это имя, в памяти Орры тут же возник образ миниатюрной изящной данмерки с премиленьким личиком, рубиновыми глазками, красивым носиком и маленьким ртом с пухлыми губками. Она действительно воспользовалась услугами орсимерки в качестве личного телохранителя и охранника для своего обоза с какими-то шкурами и и целыми мотками кожи. Оказывается, эта с виду молоденькая девчушка занимается изготовлением легкой брони из кожи и меха. Всю дорогу болтали о всякой ерунде, а по прибытии в город, данмерка не поскупилась в награде, хотя сама не производила впечатление богатого дельца.

 

- Да, верно, - согласилась Орра. - Приятная особа. Как она поживает?

- Вся в делах. Как обычно. Но где же мои манеры? Честь имею рекомендовать себя, - начал представляться рыцарь. - Октавиан Марий, собственной персоной. И я не сказано рад встретить вас, леди Орра.

- И почему же? Во мне нет ничего такого благородного.

- О, леди Ареннис рекомендовала вас как справедливую и решительную женщину с добрым сердцем и помыслами. Да и я сам наслышан о некоторых ваших подвигах.

- Да чего там, - отмахнулась орсимерка. - Все мои подвиги, как вы выразились, сэр, относятся к периоду моей наемнической деятельности. В рыцарях я еще недавно. А вы, Октавиан, как давно вы с рыцарями колючки? Во время вторжения даэдр ваш орден почти полностью был уничтожен, благо Чемпион Сиродила пришел во время на выручку.

- Да, это так, - рыцарь заметно помрачнел. - Фарвил тогда проявил себя совершенно безрассудно и глупо и чуть сам не пал от лап даэдр. Увы, он такой хвастун, что не желает признавать своих ошибок. В прочем, Фарвил не единственный выживший в той бойне. Слава богам, Бремман Сеньян тоже выжил.

- А вы где были? Или вы вступили в орден уже после Кризиса Обливиона?

- В те роковые дни я пребывал в гостях у своей сестры в Скайриме, которая живет с мужем-нордлингом, а посему известия о смерти императора и бедственном положении Сиродила до меня дошли не сразу. Но как только я прознал об этом, в тот же миг поспешил домой, чтобы помочь своим боевым товарищам. Но, будь они трижды прокляты, застрял в горах. Ах, какая утрата! Я проклинал себя, что не оказался во время, что не помог своим братьям. Но будет об этом. Что мы все про меня. Давайте же послушаем про вас, леди Орра.

- А что про меня? Про меня и говорить нечего. Я простой бедный рыцарь. Такой бедный, что даже коня нет, хотя по правилам турнира он быть должен. Да и к тому же, чего это вы, Октавиан, так заинтересовались моей персоной?

- Я был бы рад видеть вас своим соперником. За одним хотел проверить некоторые слухи о вас.

- Это какие же? Обо мне много чего поговаривают.

- Пустые сплетни меня не интересуют. Мне любопытно, правда ли то, что в бою вы справляетесь одной рукой не хуже, чем с двумя?

- Думаете, легко справитесь с калекой?

- О нет, леди Орра, я не хотел и не желаю вас обидеть. Наоборот, желаю вам удачи в состязании. В конце концов, о человеке говорят его поступки.

 

  Тут Орра обратила внимание на некую красивую особу в изящном платье, которая с любовью во взгляде не сводила своих глаз с рыцаря.

 

- Октавиан, это случайно не ваша дама сердца?

- Берите выше, леди Орра, это моя супруга.

- А я и не знала, что рыцари женятся.

- Но в этом же и есть смысл нашего существования.

- Ради женитьбы?

- Семьи.

- Возможно. Жаль, у меня нет такой поддержки.

- Отнюдь, я видел там нескольких орков. Думается мне, они здесь как раз для того, чтобы поддержать своего соплеменника.

- Скорее всего Мазогу, а не меня. Но пусть я буду не права.

- И насчет лошади не переживайте. Перед началом турнира я обеспечу вас хорошим скакуном. Пусть это будет актом моей признательности.

- Благодарю, Октавиан.

- И пусть удача одарит вас своей щедростью, сэр Орра гра-Магул.

- И вам того же, сэр Октавиан Марий.

[Friendly Fire]

Перед визитом в замок Сван прикупил на рынке домашний бренди, и к тому времени, как рыцари до него добрались, миновав возникшие из-за праздника заторы, уговорил половину бутылки.
«Вот бы я, — подумал он, глядя на страдающего известной хворью графа Регулуса, — был графским сыном. Уж я-то бы нашёл с ним общий язык.»
Он всецельно понимал настроение правителя Бравила. Такое, должно быть, встретит и его с завтрашнего утра. А покамест Свана клонило в сон — да так, что он едва мог стоять на ногах. Он спустился за товарищами по ордену в тюрьму, где и был разбит войсками дремоты.
Привалившись к стене, рыцарь грезил, как шестеро алик'рских наездников пытаются оседлать и внуздать строптивого верблюда посреди пустыни, а древний могущественный лич из прохладного оазиса наблюдает за их потугами.

 

— Надо было пару раз съездить ему сапогами по рёбрам, — досадливо сказал маг, когда рыцари, увлекая его с собой, поднялись наверх. — И он бы живенько всё рассказал.
Сван сунул ногу в стремя и тяжёлым неуклюжим мешком обрушился на Росинанта. Зачуяв близкие обед и отдых, конь обрёл необычайную стремительность и резво понёс к конюшням всадника, подпрыгивающего в седле.

 

Росинант зарылся мордой в фураж, и зерно полетело от кормушки во все стороны. Сван же склонился над поилкой, брызгая прохладной водой на своё платье и потирая ледяными пальцами сонные глаза.
Надо же, вчера он приговорил с дюжину пивных кружек без всякого ущерба, а сегодня его развезло с одной-единственной бутылочки. Бренди, оно, конечно, крепче, но не настолько в нём больше спирта. Раскачиваясь над ржавым корытом, Сван медленно подсчитывал точное количество выпитого накануне.
По всему выходило, что в таверне он получил дозу больше, а значит, математика — это вовсе не изобретение богов, а коварная выдумка даэдра, чтобы сбить честного человека с истинного пути.
Он окунул в обжигающе холодную воду голову и вынырнул, фыркая и отплёвываясь, как конь.
Над головой раздался надменный женский голос:
— Конюх! Заведи в стойло моего коня и ступай похмелись. Если ты перебрал накануне, это не повод отлынивать от работы.
Сван поднялся и осоловело уставился на визитёршу. Волосы налипли ему на лоб, холодная вода ручьями стекала по лицу.

 

А посмотреть было на что: перед ним стояла, протягивая рыцарю поводья, невысокая данмерка с лицом в форме сердца, большими глазами и острыми скулами, длинной шеей, высокой полной грудью, обтянутой чёрной робой, поверх робы — чёрный же плащ, стянутый на изящных плечах фибулой с изображением колючки.

Темноту конюшен озарял сверкающий голубой кристалл на навершии её посоха. Выглядел посох не в пример лучше сванового: весь из блестящего металла, с тремя золотыми кольцами для хвата посередине и золотым же наконечником.
Портило её облик только выражение лица, такое брезгливое, будто перед ней разыгрывался особо мерзкий обряд культистов-дагонитов.

 

— Я вовсе не конюх — я Рыцарь Ордена Белого Жеребца, — сказал Сван, постаравшись вложить в эти слова всё своё возмущение и подчеркнуть голосом каждую прописную букву. — Сэр Адонато Крепитус. — А это — мой верный конь и извечный спутник, Росинант. — Он оглянулся назад и погладил по шее вздрогнувшего коня.

— Адонато? Странствующий рыцарь, который не поспел закрыть врата, отверзшиеся подле Чейдинхола? Жаль, что так вышло, если ты действительно опоздал случайно. Твой мощный перегар мог бы сбить стаю вотчеров.
Скривившись, она рассматривала мокрого и пьяного Свана. Найдя глазами посох-корягу, данмерка презрительно изогнула пухлые губы, и Сван почувствовал, как ещё больше упал на этом рынке в цене.
— Вижу, с той поры судьба не стала к тебе милостивее. Я — Рейнель Хлерву. — Сван протянул ей руку, но данмерка ограничилась коротким кивком. — Племянница Улен Хлерву, придворной магессы двора Чейдинхола. Когда обожаемый графом орден Колючки обескровила война с даэдра, тётя попросила о моём вступлении. Я согласилась, хотя сроду в руках не держала клинка. Внимание графа стоит дорого. Я маг... как и ты? — Полувопросительно сказала она. Презрительно сощуренные круглые глаза метнулись за спину Свана и, углядев в тени Росинанта, сузились ещё больше, растеряв всю свою красоту.
— Ты, часом, не некромант? Твой конь выглядит так, как будто умер от чумы, а ты разорил его могилу и чёрной магией поставил себе на службу скелет, обтянутый кожей.
— А букмекер на скачках сказал, что в жизни не видел коня прекраснее. Что этот конь подобен молнии, сверкнувшей на небе — такой же яркий и стремительный. — Лим сказал не совсем это, но Сван, задетый за живое, решил, что не грех и преувеличить. — Его дедушка был чистокровным имперским рысаком.
— Чей — букмекера или Росинанта? Я бы скорее поверила в первое. Ты же не собрался участвовать с ним в скачках? Одумайся. Если он ещё не мёртв, то сдохнет, не дойдя до финиша.
— Давай поспорим, что я приду вперёд тебя? Если я выиграю... — Глаза метнулись на острую грудь; когда маг выпивал, мысли его обыкновенно текли в одном направлении. — ...то ты меня поцелуешь.
Рейнель одарила Свана таким взглядом, будто готова была поцеловаться скорее с дреморой, чем с ним.
— Если ты выиграешь на этом. Хорошо. Если — когда — ты проиграешь, ты... — она оглянулась на своего рыжего коня с короткой бархатной шерстью, которым уже занялся настоящий конюх, — ...на день займёшь то место, которого достоин — будешь чистить конюшни.
— Идёт, — запальчиво кивнул Сван.

 

***

 

— Эй, Вальтер, — шёпотом позвал рыцарь, раздвинув шторы шатра пожилого алхимика. — А нет ли снадобья, чтоб, знаешь, лошадь хлебнула и быстрее пошла? Я хотел ему под хвостом хвойной мазью для ускорения намазать, но, может, у тебя есть средство лучше?

[SnowK]

Достопочтенная публика, тем временем, начала собираться. У разрушенного форта чуть севернее города была разбита небольшая деревянная арена, тут же были расположены трибуны и линия старта. Граф Регулус Терентиус устроился в ложе для представителей “высшего общества”, вскоре к нему присоединился и Андел Индарис, правитель Чейдинхола.
- Что такое, Регулус? – усмехнулся данмер. – Решили не позориться и сразу признать своё поражение?
- Отнюдь. – покачал головой имперец. – Просто решил взять с вас пример и уступить дорогу молодым.
- “Уступить дорогу молодым” и “нанять каких-то молодчиков сражаться вместо себя” – немного разные вещи, друг мой.
- Один из этих “молодчиков” – мой сын. Вот он, кстати. – указал Регулус на Флавия. – Хорош, не правда ли?
- А вон тот тогда – мой. – указал Андел на Церена. – Или это и есть тот самый бастард, который поправил личико вашему Гелиусу? Вовремя же он тут нарисовался…
- Попрошу без оскорблений, - граф сложил руки на груди и нахмурился. – Козыри принято держать в рукаве до последнего.
- То есть вы даже не скрываете того, что жульничаете? – Андел начал выходить из себя. – Но я вам, так уж и быть, подыграю. Фарвил утёр бы нос вам – утрёт и вашему “сыну”… К тому же, сейчас эта ваша выходка – совсем не то, о чем следовало бы беспокоиться. Сегодня утром я получил письмо от генерала Вир-Сая…
- Да-да, знаем, слышали. – отмахнулся Регулус. – Рыцари Белого Жеребца укокошили старину Мариуса, да ещё и голову его в качестве трофея прихватили. Вы сами-то в это верите? Верите в то, что Фарвил со своими дружками мог бы поднять руку на вас?
- Фарвил – законный наследник, в то время как этот Флавий… - Андел принялся нервно постукивать по ручке кресла. – Вы же понимаете – он здесь неспроста. Что если произошедшее в Лейавине – не более, чем репетиция? Может, не сегодня, может, завтра – но, будьте уверены… Этот человек вернётся, дабы забрать своё.
- Да я с радостью нареку его своим наследником, если он выиграет этот турнир… - граф налил вина себе и собеседнику.
- А если нет? – произнес “собеседник”, поболтав вино в бокале. – Что если у него самого уже готов “запасной” вариант… Или вариант, в котором вашего благословления не требуется вовсе? Предположим, сегодня вы умрете от рук условных бандитов, а Геллиуса обнаружат плавающим в канале… Плавающим лицом вниз. Кого тогда народ назовет своим правителем? Наместника, выписанного из столицы… Или опального наследника, вернувшего из изгнания и столь тепло принятого отцом, а затем поклявшегося за него отомстить?
- Здесь вам не Морровинд и уж тем более не Даггерфолл, Андел. – Регулус побледнел и тут же попытался остановить отток крови, разгорячившись алкоголем. – Подмешать яд в вино – это нормально, нанять головорезов, чтобы подкараулили на дороге – тоже, но совершить подобное злодейство лишь для того, чтобы впоследствии выставить себя героем… Нет, “героем” такой вот пьесы мог бы оказаться данмер – но никак не имперец, и уж тем более не норд.
- Хотите сказать, что все данмеры – сплошь интриганы и убийцы?
- А норды – свиньи и тупицы. Но, будь я расистом – то переспал бы с северянкой?
- Единственная свинья здесь – это вы, граф.
Последнее граф пропустил мимо ушей – маги дали сигнал на старт; первый тур начался.

 

***

- Правила простые. - сообщил судья рыцарям, собравшимся на старте. - На счёт "три" вы и ваш соперник выдвигаетесь отсюда и движетесь по Зелёной дороге на север вплоть до дорожного святилища - оно там одно, не пропустите. Окажетесь у таверны "Дурное знамение" - значит, ускакали слишком далеко. На контрольной точке вас будут ждать мои ассистентки - ваша цель получить от них ленту - красную для рыцарей Колючки и синюю для рыцарей Белого Жеребца, а затем доставить её сюда. Первый пересёкший эту линию, - судья указал на линию старта, а заодно и финиша, - Будет считаться победителем. Итак, первая пара: Раз, два... Три!

 

Первыми в очереди были Марко и Бремман - стоило судье дать отмашку, как их кони тут же сорвались с места и шли ноздря в ноздрю до самого святилища, где их поджидали две дамы - имперка в красном платье и бретонка в синем. Здесь парочке пришлось притормозить, дабы ненароком не растоптать условную "даму сердца". Вручив рыцарям по ленте, обе дамы сделали реверанс, коего парни, впрочем, уже не видели, так как во весь опор помчались обратно к финишу. Тут-то Утопленник и начал сдавать - кажется, ночная прогулка, а так же стресс, вызванный нападением, плохо сказались на его самочувствии; в итоге Марко пришел вторым - с отставанием в каких-то жалких десять секунд.

 

- Ты всё равно молодец. - потеребил Марко Утопленника за гриву, после чего обернулся к Бремману. - И ты тоже.

- Взаимно. - кивнул рыцарь. - Но ты был обречен с того самого момента, как оседлал этого коня.

- Это ещё почему?

- Лошади - они ведь как корабли, а как корабль назовешь...

- Хочешь сказать, что я...

- Это просто шутка. - Бремман похлопал Марко по плечу. - Лошади, в отличие от кораблей, не имеют привычки идти ко дну... И всё же Утопленник - дурацкое имя для коня. То ли дело мой "Шершень"...

[Gorv]

Следующими в очереди были Мишель и Гилион. Оба рыцаря предварительно сняли с себя все тяжелые, сколько-нибудь сковывающие движения части снаряжения и заняли свои места в седлах. Темно-серая пальфри бретонца шла к старту ровно и горделиво, совершенно не тревожа седока, в то время как мустанг Гилиона то и дело подпрыгивал в нетерпении.

- Мне все еще кажется, что ты взял коня себе не по плечу, сэр Гилион.

- А мне все еще кажется, что я у вас выиграю, сэр Уиллс.

Судья поднял руки над головой, подавая сигнал готовности к старту.

- Nibagaianye, друг. - прошептал эльф, прикасаясь ладонью к шее скакуна, - Спокойно.

Гнедой эльсвейрец вдруг замер и будто бы весь сжался, как пружина, вместе со своим седоком, и, когда судья опустил руки, стрелой сорвался с места, взметая комья земли из под копыт. К тому моменту, как Мишель подъехал с месту, где ему положено было взять ленту у девушки, его соперник был уже на четверти пути в обратную сторону. Даже сам Гилион, так тщательно выбиравший для себя лошадь, представить не мог, как хороша она окажется с небольшой помощью легкого заклинания школы Иллюзии. Теперь мустанг летел так быстро, будто за ним гонится целое семейство сенчей, а эльф намертво вцепился в поводья, искренне надеясь не вылететь из седла. Первым преодолев финишную черту, он остановился и повернулся, чтобы увидеть лицо рыцаря Колючки. К его удивлению, оно не было искажено ни злобой, ни даже досадой, лишь так же сияла широкая улыбка.

- Браво, браво, сэр Гилион. Поздравляю с победой.

- Признаюсь, ожидал от вас... другой реакции.

- Что я буду брызгать слюной и требовать реванша? Я тебя умоляю, рыцарь должен либо выигрывать любой ценой, либо, если этого недостаточно, уметь принять свое поражение. Кроме того, я рад, что ты прислушался ко мне по поводу того, что пару козырей стоит оставлять у себя в рукаве. Вроде простеньких иллюзий, а?

Бретонец улыбнулся еще шире и резко махнул рукой рядом с мордой уже вновь начавшего приплясывать коня Гилиона. Перепугавшись, мустанг подпрыгнул, чуть не сбросив седока прочь.

- Ха-ха! Ладно, не бойся. Как я и сказал, побеждать нужно любой ценой, и в этот раз ты победил. - Мишель довольно прищурился, - Пойдем чего-нибудь выпьем, я угощаю.

[Shandir]

Церен размахнулся для удара, но Томас легко ушел в сторону, пропуская данмера мимо себя. Унизительно пропахав лицом песок, Церен поднялся на ноги.
– Ты слишком увлекаешься, на одном энтузиазме победу не вырвать, - Томас говорил все с той же безупречной и дружелюбной улыбкой. Как же Церена это бесило. – «Ярость тебя погубит», кажется, так говорят.
Да, драться этот парень умел, а видел ли он настоящую жизнь? В какие только клоаки не приходилось залезать Витусу, а следом за ним всегда шел Церен. Как можно было оставаться рыцарем в сверкающих доспехах, идеалистом, примером для подражания, пройдя через бездонные океаны грязи. Витус, наверное, мог, но Церен никогда не знал, что на душе у старого воина, он не мог позволить себе слабости, даже когда болезнь подкосила его.
- Не буду врать, больше всего на свете я хочу разбить тебе лицо до кровавых соплей, - Церен развел руки и спрятал меч. Хватит с него тренировок.
- И у тебя будет такой шанс после скачек.
- Пожалуйста, хотя бы сделай вид, что ты живой человек, а не ходячая пропаганда эталонного рыцаря.
- Я… спасибо, что ты такого хорошего мнения обо мне, но у всех есть недостатки.
- Я не пытался делать тебе комплименты, - Церен сплюнул под ноги и направился к конюшне.
Церен не любил скачки, потому что прекрасно знал, что для него они закончатся со стартом. Томас уверенно обогнал Церена со старта, а затем совсем скрылся из виду. Вайс мог похвастаться умом и выносливостью, но ни он, ни его предки никогда не были скаковыми лошадьми. Да и Церен, слишком злой, чтобы сосредоточиться на гонке, был полностью поглощен в свои мысли, пока перед его носом не замаячил Томас, успокаивающий вставшую в свечу лошадь.
«Дилетант», - победа снова замаячила на горизонте.
Церен пришпорил Вайса и затаил дыхание, они почти на финишной прямой, лошадь Томаса наверняка уже устала и… быть может, он просто выбьет противника из седла, когда тот поравняется с ним? Это будет хорошим уроком Томасу, а команда Церена получит столь желанную победу… Прокусив до крови нижнюю губу, Церен едва унял желание сжульничать.
«Будь что будет», - в ушах стучала кровь, а данмер просто зажмурился и позволил Вайсу нестись вперед, к финишной отметке…
В глазах все еще было темно, и от волнения Церен не услышал имя победителя, но все бросились к улыбающемуся Томасу.
«О, поверь, я уничтожу твой радужный мир уже на дуэли. Ярость меня погубит? О нет, она погубит тебя».
Дуэль Церен помнил смутно, в его сознании отпечатались лишь эмоции: злость и восторг от боя. И он был рад этой возможности – без осуждения и упреков, без последствий, разбить кому-нибудь лицо. Что сейчас творилось с лицом Томаса, Церен не знал, но судя по крови на его щите, парень вполне мог потерять зуб-другой.
«И мы плавно переходим к третьему туру… и никаких глупых скачек».

Сообщение отредактировал Shandir: 01 декабря 2019 - 17:11

[Prisoner-Boratino]

Скакун Вальтера не отличался особой прытью. Он вообще был не слишком примечательным - в меру привередлив в пище, не норовист, достаточно послушен и сложен не излишне статно, но и не дурно. Правду люди глаголят - каков хозяин, таково и животное. Как правило, разумеется. Готовясь к старту, немолодой рыцарь ласково поглаживал морду коня, то и дело бросая взгляды то на кого-то в толпе, то на конкурента, Кея Дервия.
- Волнуетесь, сэр Бланкус? - с несмешкой бросил оппонент, перебирая пальцами правой руки серебряные звенья цепочки на левом запястье. - Не понимаю, зачем вы вообще ввязались в это предприятие. Сидели бы дома с женой и сыном, а не рисковали здесь свернуть шею в бешеных скачках.
Вальтер ничего не ответил. Запустил руку в кошель и протянул ладонь с сахаром Всполоху. Жеребец радостно слизал угощение.
По сигналу рванули вперёд. Шли ноздря в ноздрю до самого святилища, прижавшись к конским шеям, то и дело яростно укалывая друг друга взорами, хотя усилиями Всполоха сэру Бланкусу удалось-таки вырваться вперёд на целый корпус. На развороте, лишь стоило Вальтеру схватить платок, с его скакуном приключилось странное. То ли красный цвет тряпки подействовал, то ли еще что, но он вздыбился, закрутился на месте и внезапно наскочил прямиком на Кея Дервия, целясь копытами тому в бок. Рыцарь Колючки едва успел уклониться, но вот коню его досталось по крупу, он взбрыкнул и выкинул седока из седла. Всполох же продолжал бесноваться, крутиться вокруг своей оси и кусать воздух, покуда яркий кусок ткани не исчез из его поля зрения. А, может быть, это нежное прикосновение руки хозяина к холке взяло свое. Во всяком случае, когда сэр Дервий поднялся на ноги и отряхнулся, Вальтер извинился коротким пожатием плеч, пришпорил жеребца и устремился к победе.

Сообщение отредактировал Prisoner-Boratino: 25 ноября 2019 - 06:01

[Friendly Fire]

— Эй, Вальтер, — шёпотом позвал рыцарь, раздвинув шторы шатра пожилого алхимика. — А нет ли снадобья, чтоб, знаешь, лошадь хлебнула и быстрее пошла? Я хотел ему под хвостом хвойной мазью для ускорения намазать, но, может, у тебя есть средство лучше?

— Мне доводилось лечить людскую хворь, но менее разумных тварей выхаживать не приходилось. Если, конечно, не брать в расчёт каджитов, — задумчиво почесал проклевывавшуюся на подбородке щетину старый рыцарь. — Впрочем, есть одна идейка. Как-то по молодости в одном из борделей Сентинеля я поймал одного котейку да намазал ему задницу тертым корнем хрена. Ох и пришлось же мне тогда раскошелиться — проклятая скотина побила всю посуду и расцарапала лицо одной из местных профурсеток.
— Я понимаю, — глубокомысленно вставил Сван, хотя ничего не понял. — Чего не сделаешь ради науки.
— В общем, есть у меня одно снадобье от болей в суставах на основе листьев мяты, семян горчицы и корня старого доброго хренку. Ломоту в коленях снимает моментально. Могу уверить, и твой план с конём сработает на ура. Но не переборщи, а то сдержать его не сможешь.
С этими словами Вальтер протянул товарищу до середины заполненную зеленовато-бурой массой коробочку из красного дерева.
— Вот спасибо, удружил. Не беспокойся: я конём правлю лучше, чем агацефы плотами на своих вонючих болотах.

 

Сван почесал в затылке, обходя Росинанта со всех сторон, и прикидывая, сколько на него уйдёт мази. Дабы рассчитать воздействие магии на человека и уравновесить её силу, использовались площадь поверхности и вес, в зависимости от типа заклинания. Это если не касаться тех, что влияют на разум.

Такое должно быть и в алхимии. Но кто бы знал, что такое «площадь поверхности» и как её на глазок прикинуть. И кто бы знал, сколько весил Росинант. Сван весьма смутно представлял даже собственные параметры. Зато ему было известно, что рост Адонато — шесть футов и два дюйма; весит его стальной доспех пятьдесят пять фунтов, а сам Адонато — в три раза больше. Он знал, что от угольного вина господина пучит, а ещё — что ему нельзя брать без перчаток крапиву мотыльковую и тем паче есть эту траву. То место, которым он прикоснулся к крапиве, покраснеет, вздуется, как члены утопленника, и покроется пузырями, что страшно зудят. Обычно сия участь постигала руки Крепитуса, но однажды он присел гадить в кусты, и...
— А наше с тобой самочувствие его никогда не волновало. Может, тебе нужна диета... Или наоборот — программа по набору веса. Ну ничего, уж я-то о тебе позабочусь, — сказал Сван коню, который блаженно потчевался овсом, ничего вокруг не замечая.
Он потянул Росинанта к выходу из конюшен. Мерин недовольно дёрнул мордой и поплёлся следом.

 

Всю дорогу до арены конь неторопливо перебирал ногами, нисколечко не желая овеять Свана славой самого стремительного рыцаря Сиродила.

«Как будто я оседлал хоркера. Проклятье! Да это сама лень в обличье мерина.»
В сванову голову пришла запоздалая идея пристроить перед мордой Росинанта небольшую кормушку с овощами и фруктами, которая крепилась бы на деревянных палках по обе стороны его головы на уровне глаз и выдавалась на пару футов вперёд от пасти. Тогда бы он пошёл резво в надежде полакомиться. Ничто Росинант так не любил в этот мире, как вкусно пожрать.

Но рыцарь, конечно, уже не успевал осуществить свою затею; близился старт. Данмерка, допрежь того беседовавшая с «Колючками», отделилась от куцего воинства и вела коня к старту. Она сменила траурно-чёрное повседневное одеяние на парадную золотистую мантию с алыми вставками, а вот выражение лица сменить не додумалась, по-прежнему поглядывая на соперника с отвращением.
Сван же облачился в синюю робу, которая играла в его гардеробе роль парадной, повседневной, походной, летней и зимней одёжки, служила ученической робой и доспехом, надевалась на пиры и на похороны, а также выступила бы в случае его скоропостижной кончины погребальным нарядом.
— Кашу маслом не испортишь, — решил он наконец, и, вытряхнув вязкое содержимое коробки на ладонь, принялся растопыренной рукой мазать коня по всей «площади поверхности». Росинант заблагоухал свежестью мяты и острыми приправами к мясу.

 

— Пахнет колбасками из «Моста»... Откуда? — Спросила Рейнель Хлерву вместо приветствия, крутя головой. 

— Да чтоб я знал. Помочь тебе забраться? — Маг кивнул на коня. На воздухе было видно, какой он огромный — всего на полторы ладони ниже в холке, чем макушка Свана. Данмерка с царственным видом приняла его услуги. — Не могла выбрать что-нибудь поменьше? Как зовут твою лошадку?

— Не могла — с другим конём я совсем затерялась бы на фоне рыцарей. Его назвали Дракон, потому что он огромный и красный, как пламень.

— Слишком в лоб. Я бы назвал его «рьёклинг». Или «малыш». Или «карлик»...

— Имя давала не я, но твои варианты ещё хуже.

Судья принюхался, печально сглотнув слюну. Откуда-то доносился истомный запах колбасок, а он, как назло, не успел позавтракать. Сван взмахнул на коня. Росинант нетерпеливо дрожал, и рыцарь пожалел, что загадал спьяну такое дурацкое желание. Можно было затребовать у Рейнель нечто более полезное. Хлерву держалась в седле прямо, слишком прямо, будто аршин проглотила, и маг вдруг понял, что она — посредственная наездница. Трибуны галдели. Зрители, отошедшие справить нужду, сделать ставку или набить друг другу морду, возвращались на места. Росинант громко всхрапывал и бил себя хвостом, чего за ним отродясь не водилось.

Судья дал старт. 

— Н-н-но! — Сван хлестнул Росинанта поводьями и сжал сапогами дрожащие бока. Мерин выстрелил пушечным ядром — рыцарь откинулся от резкого движения назад, едва не выпав из седла. Конь летел по дороге, почти не касаясь копытами земли; невесомый, как пушинка, высоко подбрасывая в седле ездока. Сван улучил момент и упал ему на шею, прижимаясь к животному всем телом. Так его меньше трясло. Маг чувствовал немилосердные удары по рёбрам и знал, что назавтра они будут болеть.

Но он широко улыбался — Росинант вырвался далеко вперёд. Где-то позади Рейнель наверняка глотала тучи пыли и материла по-данмерски своего Дракона.

— Росинант, мы короли мира! — Порывисто воскликнул Сван. Поднятый мерином ветер хлестал его по лицу пепельными волосами. Мелькающие перед глазами картины сливались, голова кружилась, и он не смел обернуться назад, на Рейнель, но знал, что она была далеко. И смотрела Свану вслед со смесью восторга и зависти.

 

Стремительно приближались две размытые фигуры: синяя и красная. Дамы с лентами, насилу вспомнил рыцарь. В голове у него гулял свежий, как мятная мазь, ветер.

— Тп-ру, — он резко натянул поводья, бросив своё тело назад. Но что-то было не так. Росинант не тормозил. — Стоп, отмена! — Сван попытался завести коня в вольт, но мерин не подчинился. Он во весь опор мчался на даму в синем, и когда та уже открыла рот для вопля, Свану удалось направить коня чуть в сторону и обойти препятствие. — Разворачиваемся! — Кричал он коню, потрясая добытой лентой и сжимая коленями твёрдое мускулистое тело. Но Росинант, прежде чувствительный к шенкелю, не слушался ноги и не замечал вонзившихся в рот удил. Свана болтало во все стороны, то впечатывая в шею коня, то кидая влево и вправо. Он тратил все силы на то, чтобы удержаться в седле.

Мерин нёс его дальше по Зелёной дороге.

 

Росинант домчал ездока к таверне с чёрным вороном на вывеске и сбавил шаг. Конь быстро и нервно выдыхал воздух.

— Действительно «Дурное знамение», — хрипло сказал Сван с кривой усмешкой. Он сорвал голос от понуканий. — Ну что, протараним башкой стену и пойдём на абордаж?

Почувствовав слабину коня, рыцарь наконец захватил управление, впившись во внутренний бок шпорой и поводом командуя поворотить назад. Росинант сдался и, повинуясь немому приказу, поскакал в направлении Бравила. Его копыта отбивали по камню бодрую дробь. Сван подпрыгивал в седле как мешок. Он не чувствовал отбитой задницы и не верил в победу.

«Надо было дать ему меньше мази. Но достаточно много, чтобы мотивировать эту ленивую тварь. Шоровы кости!»

Окаянная математика снова его подвела.

 

Росинант нёс так споро, что Свану удалось увидеть Дракона; плащ его наездницы ярким пульсирующим пятном танцевал перед глазами. Конь шёл под Рейнель небыстрой иноходью, и оттого ещё унизительнее было видеть, как она финиширует на два корпуса вперёд, а Сван кончает заезд вторым и сразу спрыгивает с лошади, с которой едва не упал добрый десяток раз. Глаза у Росинанта пустые и злые. На морде блестит осевшая пена. Он слышит монотонный шум на трибунах. Весь Бравил собрался здесь в этот погожий день, чтобы отдохнуть от городской вони и поглазеть на турнир. Весь Бравил увидел его позор. Проигрыш девке, которая едва держится в седле. Сван не может разглядеть лица зевак, но чувствует, что они во все глаза уставились на него. Если за каждый насмешливый и снисходительно-сочувственный взгляд ему давали бы септим — сейчас он купался бы в золоте.

Рейнель подходит к нему с отвратительной улыбкой и притворно удивляется, что рыцарю удалось сыскать дорогу назад, ведь норды не отличаются острым умом.

— Хорошо, что я не выиграл. Ты, знаешь ли, не слишком красива, — сипло говорит Сван, чтобы хоть как-то уязвить соперницу. — Это бренди во мне говорило. Как наклюкаюсь — так в дамах становлюсь неразборчивый.

Веки полуприкрытых глаз данмерки вздрагивают. Она медленно, лениво бросает слова в пахнущий потом и пряностями разгорячённый воздух арены — как будто делает Свану одолжение тем, что говорит с ним:

— Я передумала. Хочу другое желание. Не пей неделю — местные женщины скажут мне спасибо. — И, развернувшись, уходит к «Колючкам».

Свану хочется плюнуть ей в рожу, но Росинант до сих пор дрожит, как тонкий тис на промозглом ветру, и рыцарь решает, что привести его в чувство — это важнее, чем поединки чести.

Сообщение отредактировал Friendly Fire: 28 ноября 2019 - 21:27

[Alice von Bertruher]

  Сэр Октавиан, право слово, оказался человеком честным, и было бы совершенно оскорбительно назвать его пустословом, ибо как только он оставил орсимерку, готовящуюся к предстоящим состязаниям, в тот же миг появился парнишка-редгард, который был то ли оруженосцем, то ли мальчиком на побегушках, и представившийся Саидом (как-то Орра познакомилась с одним редгардом по имени Саид, а точнее Саид Аль-Борак, разбойником и просто нехорошим человеком, но события те произошли год назад до ее так называемого рыцарства, да и то случайно, когда мерзавец грабил с дружками путников, и не трудно догадаться, что после встречи с орсимеркой, больше он подобным не занимается по причине своей скорой кончины) с пятнистой стройной лошадкой. Счастью Орры не было пределов. Лошадь была восхитительна, хоть и звалась до пошлого очевидно, но правильно, Красавицей. И нет, Октавиан не коварный злодей, всурочивший своему оппоненту хромую или косую кобылу, еле плетущую копытами. Она была практически идеальна, так что все зависит прежде всего от самой будущей наездницы.

  И все же как бы между делом Орра разузнала о своем скором сопернике. Ну тут все было понятно: любимый сынок богатого дельца, имеющего связи с представителеми знати и власти, который всегда слушался маму, ибо та была мудрая и расчетливая женщина, в отличие от глуповатого, но богатого, папули. Если бы не романтизированный бардами образ рыцаря, окруженного приносящими тому славу и почести подвигами и воздыхающими прекрасными дамами, который лелеял в своем уме Октавиан, быть бы ему очередным бюрократом, однако молодой человек учиться не хотел, его манил разгорающийся дух авантюризма. Быть может именно поэтому он и подался в Имперский Легион на зло своей премудрой матери. Правда, жизнь там оказалась не сахар. Изнеженный заботами и довольствием парень был совершенно не готов к изморительным тренировкам, от которых болело все тело, а сапоги натирали ноги до огромных пузырей мозолей, ругани офицеров в свой адрес, и прочим удовольствиям солдатской участи. Однако же родители, как бы тот не старался скрыться, таки нашли и вернули обратно домой, но Октавиан не отступил от своих принципов. Хочу быть рыцарем и все тут! Мол, хочу приносить пользу отечеству, восславить свое имя, людям помогать, и все такое прочее. Мать было испугалась за сына, мол, от переутомления в легионе тот помутился рассудком. Благо отец принял таки правильное решение, в коем то веке не согласившийся с мнением жены. Ибо был он в знакомстве с графом Чейдинхола, а посему не составило труда принять в ряды Рыцарей Колючки нового представителя. И доспехами его обеспечили и оружием. Октавиан подружился с Фарвилом и в особенности Бремманом Сеньяном. Однако же все равно был не доволен, что в последствии послужило ссорой с лидером рыцарей. Он был возмущен бездействием и пустым бахвальством ордена, когда в стране происходили события, которые многократно ославили и возвеличили рыцарей подвигами и добрыми делами. Но вместо этого ни один из членов ордена даже в бою настоящем не бывал, а только лишь хвастал своей удалью да смелостью. Октавиан же выхватив меч, объявил о своем решении сделать наконец что-нибудь важное и полезное, пока остальные рыцари зря ума пьют вино да хвастаются глупостями. Благородное, но весьма нелегкое решение. А посему в первой же стычке с разбойниками молодого рыцаря чуть было не изрубили на куски, когда тот попытался защитить обоз торговца, благо во время подоспел патруль легионеров. Однако торговец был тому весьма благодарен, а Октавиан горд собой.

[SnowK]

Под конец состязались Фарвил и Флавий; последний выбрал в качестве скакуна отцовского Реджинальда, которого никто кроме самого графа обуздать не мог – но рыцарь был уверен в том, что конь его признает. И действительно – то ли зверь почувствовал родство бастарда со своим хозяином, то ли хозяйский сын обладал каким-то особым шармом, но факт оставался фактом – сейчас эти двое действовали как единое целое. Фарвил так же выступал на отцовском подарке – чейдинхольские вороные сами по себе считались лучшими в Сиродиле, но его кобылица, Буря, была лучшей из лучших, а в скорости уступала, пожалуй, разве что легендарному Тенегриву… И своенравному Реджинальду, скачущему так, словно его подгоняло всё воинство Дагона.

 

Видя маячащее впереди рыжее пятно Фарвил постепенно терял самообладание, Флавий же был абсолютно спокоен и максимально сосредоточен, казалось бы, он был рожден для этого момента. И хотя парочка пришла к финишу практически одновременно, первым всё же был Флавий – победно он вознес над головой синюю ленту и сделал небольшой круг почета; Фарвил же ещё долго спорил с судьей, доказывая, что у Реджинальда просто морда длиннее, и вообще, участие “Белого жеребца” – жульничество чистой воды.

 

- Тебе не жить. – наконец обратился Фарвил к Флавию лично. – Может, дуэли проводятся лишь до первой крови, но, можешь быть уверен, бастард – твоя будет не только первой, но и последней.
Ответить Флавий не успел – впрочем, не больно то и хотелось. Фарвил удалился, дабы подобрать клинок поострее, сам же рыцарь достал из сумки морковку и скормил её Реджинальду – он это заслужил.

 

- Видели, видели? – вопил граф, рукоплеща. – Это МОЙ сын!
- И ВАШ конь. – отмахнулся Андел. – Уверен, уж в конях-то вы знаете толк – на таком даже эшлендер смог бы прийти к финишу первым – а эшлендеры коней отродясь не видывали.
- А мне казалось, что это Буря Фарвила – лучшая лошадь на свете. – Регулус ухмыльнулся и ткнул собеседника в бок. – Счёт один-ноль в мою пользу.
- Вообще-то – четыре-три… В МОЮ. – нахмурился данмер. – Соревнуются КОМАНДЫ наших сыновей, а не наши сыновья лично – и пока что команда МОЕГО сына ведёт.
- И всё же, признайте, Андел… Это именно ТО САМОЕ поражение, что обесценивает тысячу побед.
- Вы ещё не победили, Регулус… Более того, одна победа на фоне тысячи поражений – такой себе повод для гордости.
- Бу-бу-бу… - собезьянничал Регулус, провожая собеседника взглядом, а затем им же поймал на себе взгляд Флавия; издалека он кивнул отцу и заслужил одобрительный кивок в ответ. Это была игра, в которой ни один из них не мог позволить себе проявить излишнюю эмоциональность и тем самым выдать свои истинные чувства – но, вне всяких сомнений, отец с сыном были довольны друг другом и двигались в верном направлении. От сегодняшней победы Флавия и компании выиграли бы они все – и Флавий, и Регулус, и весь Бравил…
…но, к сожалению, у судьбы были иные планы на их счёт.

 

***

И вот, наступил второй тур – дуэли один на один. Теперь местом действия являлась арена возле разрушенного форта – и то ли трибуны оказались недостаточно просторными, то ли каждый горожанин действительно счёл своим долгом посмотреть на это… Но людей было столько, что в итоге часть зрителей даже пришлось пропустить в яму, из-за чего сражения стали походить не столь на благородные рыцарские поединки, сколь на уличные драки - под улюлюканье толпы, готовой в любой момент вернуть тебя в строй – или же разорвать на куски.

 

В этот раз Флавий и Фарвил были первыми в списке – настолько главе Колючек не терпелось расквитаться с лидером “Жеребца”, хотя, в действительности, у “Жеребцов” и лидера-то не было. Но, после своего триумфального заезда, Флавий снискал в глазах горожан определённую славу – в нём больше не видели бастарда, нет, теперь в нём видели самую настоящую звезду, втоптавшую в грязь данмерскую выскочку и готовую вести весь город к новым победам и процветанию.

 

Флавий старался выглядеть непричастным – да, он приветливо улыбался, махал рукой и даже целовал младенцев, но делал это как-то неохотно… Однако, скромность его была лишь напускной. В действительности же, он наслаждался каждым восторженным возгласом, каждым шепотком, каждым робким взглядом в свою сторону – час его славы настал.
Фарвил же напоминал разъярённого быка – он стоял, сгорбившись, глядя на оппонента исподлобья и удерживая свой двуручный меч одной левой; острием же оно касалось земли и оставляло за данмером глубокую борозду, когда тот шел к центру арены.

 

- Ещё раз повторяю – бои идут до первой крови! – произнес судья. – Оружие, воткнутое в землю является сигналом к вашей капитуляции – просто опуститесь на одно колено и сделайте так, как я сейчас, - продемонстрировал он знак окончания поединка. – Если вы будете ранены, я так же дам сигнал; продолжение боя после условного знака является ПРЕСТУПЛЕНИЕМ и карается по Имперскому закону. Бой начинается на счёт три. Раз, два…

 

Стоило судье лишь произнести “три”, как Фарвил тут же сорвался с места и решительно пошел в атаку – Флавию оставалось лишь уйти в глухую оборону. Раз за разом он блокировал удары данмера, в надежде, что тот устанет и позволит ему контратаковать, но тщетно – теперь воинство Дагона подгоняло не коня Реджинальда, а Фарвила Индариса.
- Познай мой гнев, Бастард! – воскликнул он; обидный факт в его устах окончательно превратился в обидную кличку. – Познай гнев моих предков! Кто из праха был рождён – в прах да обратится!
Клинок Фарвила запылал огнём – даже за стеной щита Флавий ощутил исходящий от него жар. Удар, ещё удар… И щит Рыцарей Белого Жеребца оказывается расколот надвое. Флавий пытается блокировать мечом, но… Напрасно.
“Это конец” – подумал он.
“Это конец” – прочитал он в глазах Фарвила. Щит был для Флавия символом надежды, но, стоило ему разбиться, как он тут же эту самую надежду потерял – с нею волю к победе, волю к жизни. Но Флавий не сдался, нет – лучше уж умереть, чем жить в позоре.
Фарвил нанёс удар – первый, который Флавий не смог, нет, не захотел заблокировать – он же стал для него последним.

 

- И победитель – Фарвил Индарис! – произнёс судья, взяв данмера за руку и вознеся её вверх.
Флавий этого уже не слышал; он лежал, истекая кровью, разрубленный наискосок, ровно по линии, разделяющей его сюрко на зелёное и белое – а ныне алое. Регулус Терентиус закрыл глаза и отвернулся. Вчера у него был один сын – один был, один и остался. И хотя целители уже спешили к Флавию, и хотя они совершенно точно должны были его спасти – для отца он умер.

 

***
Флавий пришел в себя много позже, в лазарете, но долго не мог открыть глаз – боялся, что увидит рядом отца, или, что ещё хуже – брата. Но тем, кто был рядом, всё же оказался граф… Граф Чейдинхола.
- Хороший бой. – произнес Андел Индарис, похлопав рыцаря по плечу, и тем самым вызвав очередной прилив боли. – Победитель хорош настолько, насколько хорош проигравший… И я рад, что этот турнир не превратился для Фарвила в избиение младенцев.
Флавий не нашел, что ответить; нет, уж лучше бы он умер, лучше бы уж Фарвил пришел, и добил его… Но, быть может, в чем-то данмер был и прав. “Кто из праха был рожден…”

 

***
- И победитель – Бремман Сеньян!
На сей раз судья чествовал уже Бреммана. Ещё один их с Марко бой, ещё одно, его, Марко, поражение. Он знал, что его стиль боя не подходит для сражения с бронированным рыцарем, нет, он привык выслеживать беглых преступников по болотам и бить в спину; впрочем, бретонец всё равно держался молодцом – но всё равно оказался для Бреммана недостаточно хорош. Нет, всё же Марко не был рыцарем, он был убийцей, и в открытом бою против рыцаря у него не было ни шанса. В какой-то степени, этот бой открыл ему, Марко, глаза – но то было вовсе отчаяние, подобное тому, что охватило Флавия – скорее уж это было озарение.
“Король остаётся королём во дворце, а повар – на кухне. Нет смысла пытаться быть хорошим в том, в чём ты плох… И уж тем более нет смысла идти на верную смерть тогда, когда можно нести её другим – из тени.”
Марко пожал руку Бремману и покосился на Фарвила; по какой-то причине пылающий меч не давал ему покоя. Что это было? Какое-то зачарование, или..?

Сообщение отредактировал SnowK: 24 ноября 2019 - 08:17